Все начинается с белой скамейки. Сама по себе она была абсолютно непримечательна. Две длинные металлические ленты, покрашенные в черную краску, служили ножками, и, одновременно, основой для сиденья и спинки. Наверху спинки ленты слегка утолщались и закручивались в спирали, слегка напоминавшие улиток, по крайней мере под определенным ракурсом. К лентам крупными болтами крепились толстые доски, покрытые белой краской. В нескольких местах краска облупилась, обнаружив под собой точно такую же краску, разве что лет на шесть старше. Среж кто-нибудь кусок доски, слоя краски подобно древесным кольцам поведали бы, что скамейка стоит у входа в парк неподалеку от скрипящих ворот уже чуть больше двадцати четырех лет. По крайней мере именно столько она должна была там стоять, если бы утром каждого четверга она не совершала небольшое путешествие.
Утром в четверг случайный прохожий мог наблюдать любопытную сцену: группа старичков, кряхтя и жалуясь на то, насколько она потяжелела от недавнего дождя, переносила скамейку на другую сторону дороги и ставила напротив другой, не сильно от неё отличавшейся, где их уже ждали их супруги. Каждый ворчал, что именно ему приходится основная доля веса, но на самом деле каждый честно выкладывался как мог. Скамейка была достаточно тяжелой, и больше восьми человек её за раз ухватить не могли. Весь четверг они сидели на этих скамейках играя в шахматы, поедая принесенные с собой бутерброды и фрукты, которые некоторым приходилось нарезать на маленькие дольки, и пили из старых термосов чай. Хотя дома многие были непрочь выпить рюмку другую, ни у кого и мысли не возникало принести в парк в четверг что-либо кроме чая. Вечером, когда солнце уже начинало садиться, старички с кряхтением вставали, собирали шахматы, упаковки от бутербродов, термосы и всё остальное, что не слишком привлекало гулявших вокруг голубей, и расходились по домам.
Скамейка оставалась стоять на новом месте несколько часов до закрытия парка, пока мимо неё не проходила группа работников, которые проверяли, чтобы все в парке было на своих местах и готово к открытию утром. Видя скамейку они качали головами, клали мешки для мусора и метлы на землю, и неторопясь направлялись к ней. Каждый из них был достаточно силен, чтобы перенести её в одиночку, пусть это и потребовало бы серьезного усилия. Но все они уже были уставшими после рабочего дня, и со временем совместный перенос этой скамейки стал своего рода традицией. На счет три они поднимали скамейку и без особого усилия относили её туда, где она должна была стоять.